Существует множество моделей управления, или шире – властных моделей, характерных для человеческого общества, которые, накладываясь на специфические местные культурные коды[1], порождают все многообразие форм власти.
Наиболее древние модели, характерные для отношений внутри человеческого общества и поведенческих стратегий людей, укоренены, согласно изысканиям эволюционной антропологии[2], еще в биологии приматов и их примитивной социальности. Этологи отмечают особенности поведения внутри обезьяньей стаи, когда вожаки ни с того ни с сего отбирают что-нибудь (часто несущественное) у вожаков менее высокого ранга. Часто это действие сопровождается травлей со стороны лидеров нижних рангов. Это инспирированное вожаками превентивное действие, направленное на то, чтобы избавиться от конкурентов и показать, «кто в доме хозяин».
Вожаки более низкого ранга часто проделывают то же самое со стоящими ниже по рангу, и так по цепочке вниз. Самые же нижестоящие вымещают злобу на природе, кидаясь листьями или палками и плюясь. Мы вспоминаем здесь эти особенности поведения в обезьяньей стае, чтобы показать, что даже столь примитивные поведенческие паттерны существуют и воспроизводятся в современном социуме. Именно этим объясняется поведение некоторых начальников по отношению к своим подчиненным, устраивающих им разнос, казалось бы, совсем безосновательно и по надуманным поводам. Сюда же можно отнести грязные подъезды, изрезанные сиденья в транспорте, встречаемые в неблагополучных районах, где злоба бесправных членов общества получает именно такое выражение.
«Обезьянья» модель, до сих пор встречающаяся сегодня в поведении людей, позволяет удерживать лидерство и управление (то есть власть) в масштабе «стаи» (то есть отдельной, сравнительно небольшой группы).
По мере развития человеческого общества появились другие, более сложные модели: клановая (или родоплеменная), а затем на ее основе – олигархическая и монархическая феодальные власти – с разным количеством центров принятия решений, статусом этих центров и отношениями между ними, но с неизменным паттерном связей типа «вассал-сюзерен». Если добавить сюда достаточно древнее изобретение человечества – бюрократический тип управления[3] (как культуру вертикальных назначений), то получится набор управленческих технологий, которые долгое время позволяли (и позволяют) удерживать власть в куда большем масштабе.
Разумеется, на историческом материале можно видеть, что все эти модели находятся между собой в сложных отношениях, перекрещиваются и составляются в самые разные комбинации. Но, безусловно, именно они стали теми гуманитарными технологиями, которые позволили продвинуть цивилизацию к более сложным социальным конструкциям. И породить многие культурные достижения, которыми мы гордимся сегодня: математику, архитектуру, военное снабжение и многое другое.
Отдельно следует сказать о клановой модели управления, которая до сих пор играет огромную роль в динамике мировых властных элит. Российский публицист М. Хазин в своей книге «Лестница в небо» описывает клановую организацию социума, построенную на лояльности и верности управленческого аппарата верхушке того или иного клана. В его описании назначение какого-либо лица на должность в управленческой вертикали – это чаще всего компромисс между наиболее влиятельными кланами, где каждый из них стремится через своих людей, инсталлированных в эту вертикаль власти, влиять на ее работу, получая те или иные преференции. Даже прямое распоряжение вышестоящего начальника в административной формальной иерархии для такого внедренного агента влияния со стороны того или иного клана не станет обязательным к выполнению, если оно не одобрено со стороны вертикали соответствующего клана. Получение такого одобрения на наиболее важные действия и есть важный признак этой модели.
Возмущение со стороны упомянутого начальника игнорируется, а попытки снять такого подчиненного, саботирующего распоряжение вышестоящего в административной вертикали, купируются, так как требуют нового согласования и нового компромисса со стороны соответствующих кланов. Если же увольнение все-таки происходит, то «бывшего» чиновника не бросают на произвол судьбы, а пристраивают на новое доходное место. Так клан оказывает покровительство своим верным членам.
Хазин настаивает на том, что именно так устроена и функционирует любая власть – как во всем мире, так и в России. Сегодняшняя российская «управляемая демократия», как о ней часто говорят, управляема как раз со стороны властных кланов.
Система управления, построенная на иерархической вертикали, когда приходящие к власти назначают лояльных себе управляющих на те или иные административные должности, те, в свою очередь назначают лояльных уже себе подчиненных и так далее, в общем-то не подразумевает и не требует обязательности каких-то демократических процедур. В этом случае демократические процедуры если и существуют в рамках этой модели, то чаще всего в качестве декоративного элемента культурной мимикрии, реального значения они не имеют. Реальная смена власти происходит здесь либо в результате очередного компромисса кланов, выстроивших подобные властные вертикали, либо в результате политического кризиса, народных волнений или внешнего вмешательства, которые устраняют старую власть и чисто силовым путем вводят власть новую, которая со временем вводит ту же клановую модель.
Новая конструкция власти обновляется, таким образом, без всяких демократических процедур или прикрываясь ими, как фиговыми листочками, и существует до нового политического катаклизма, который снесет уже ее и поставит следующую. Если у тебя нет лояльных и верных людей, то ты никогда не сможешь выстроить вертикаль власти в рамках такой системы, и потому лояльных и верных надо готовить заранее. Тот же М. Хазин говорит по этому поводу, что «к власти рвутся бандой, и это тоже закон». Так, в частности, устроена и управляемая демократия.
Такая модель управления может небезосновательно показаться архаичной. Регулярный саботаж в звеньях власти и отсутствие профессионализма у лояльных клану чиновников, назначенных на административные должности, при очередном компромиссе не способствуют эффективному управлению. Взамен этой культуры управления либералы предложат систему управления, построенную на принципах парламентской демократии. Но кто участвует в выборах и оплачивает их? Те же кланы, возглавляемые представителями крупного капитала, которые внутри выстроены ровно по описанным выше клановым принципам, то есть исполнительную вертикаль после выборов будут выстраивать так же.
В то же время нужно сделать важную оговорку: появившиеся в ходе исторического развития институты не просто обеспечивают власть старых иерархий, но и допускают приток в них новых людей, а также периодическую смену моделей – постепенную или резкую.
Мы вспоминаем о различных моделях управления и типах властных конструкций, чтобы показать их эволюцию, а не их неизменный характер. Существующие сегодня модели управления не есть закон, по которому устроена любая власть, даже если он и широко распространен в мире (и уж точно мы фиксируем его наличие в российской политической действительности). Но это всего лишь эволюционные формы власти, представляющие, если говорить языком программистов, апгрейд более старых форм – обезьяньей стаи, родоплеменной модели и так далее.
Наше время – это время генезиса новых моделей. Хотя старые модели до конца не преодолены и нередко встречаются на практике, мы уверены, что сегодня в рамках экосистем различных сообществ формируются новые типы власти и управления, способные стать основой для новых управленческих культур и устройства власти на их основе. Но внедрение их требует внимания и усилий, опоры на социотехнические знания, так как они только зарождаются, тогда как старые модели уже веками существуют и воспроизводятся, а сдерживание их требует специальной рефлексии.
Да, скорее всего, в ближайшее время мы будем иметь дело с очередными миксами, подобно встречающимся ныне миксам феодальной и бюрократической моделей с формальными признаками парламентской демократии. Но мы считаем, что важно говорить о новых моделях, так как считаем неизбежным их возникновение с ростом субъектности сообществ и трендов на уменьшение отчуждения, которые наблюдаем сегодня в окружающем нас социуме. Воспроизведение описанных выше старых моделей в неизменном виде удерживает общество в ловушке фазового барьера, а преодоление его, с нашей точки зрения, связано с запуском совершенно новых типов власти и появлением новых центров принятия решений.
[1] Локальных знаковых систем, связанных между собой образов и представлений, формирующих специфическую для того или иного народа картину мира и типичные в ее рамках поведенческие сценарии.
[2] Изучает биогенез – происхождение живых организмов – наряду с социогенезом – происхождением социальности.
[3] Наша классификация властных моделей не универсальна. Так, известный теоретик элит Г. Моска разделял феодальный (или олигархический) тип власти и бюрократический – по признаку либо слияния власти и собственности (как в первом случае), либо их разделения (как во втором). А отечественный исследователь М. Хазин, например, выделяет монархическую/феодальную и олигархическую/республиканскую модели – по количеству центров принятия решений и способам их принятия.