Комьюнитаризм видит сообщества как способ преодолеть кризис современности. Они основа подлинной демократии и процесса принятия решений по поводу «общего блага», ведь именно сообщество – носитель специфических интересов и требований множества личностей, именно оно наделяет легитимностью властные структуры и их решения.
Что же такое сообщества сегодня? Различение сообщества (общины, community, Gemeinschaft) и общества (социума, society, Gesellschaft) в классической социологии существует с конца XIX века[1]. В этом контексте общество/социум (Gesellschaft) понимается как механическое объединение людей, порожденное индустриальной эпохой. В его основе – экономические, трудовые, потребительские, безличные, «искусственные» отношения. Связи между людьми возникают из «рациональной воли», они базируются на индивидуализме и социальном контракте, редуцированном знании о других, инструментальном к ним отношении.
Общество позднего капитализма развитых стран в общем и целом подпадает под это описание и подвергается сегодня повсеместно жесткой критике как находящееся в глубоком кризисе – начиная с трудов Э. Фромма, введшего термин «общество потребления» в оборот, ставших классикой трудов Ж. Бодрийяра и Г. Дебора «Общество потребления» (1970) и «Общество спектакля» (1967) и заканчивая современной критикой капитализма со стороны знаменитого фрейдомарксиста С. Жижека и других левых философов, минимализмом Л. Бабаута, Дж. Миллберна, Р. Никодемуса, а также многочисленными проектами западного культурного авангарда, который сегодня прочно ассоциируется с левым дискурсом.
В противовес такому пониманию «общества» понятие «сообщество» (Gemeinschaft) подразумевает социальные связи на базе личной привязанности, взаимопонимания, кровного и духовного родства, общности локуса и языка. Это «естественная», органическая общность, возникающая из «естественной воли» людей. Однако сегодня сообщества нельзя воспринимать как антимодернистский или ностальгический концепт. Напротив, это ультрасовременное понимание природы социальности. Если традиционные сообщества понимались через территорию, культуру, общие цели, интересы, потребности и ресурсы и созданные для их реализации институты, уже к концу ХХ века такое узкое понимание теряет свою актуальность.
Хотя сообщества в традиционном смысле сегодня продолжают существовать, современная природа сообществ все чаще определяется как коммуникативная и ситуативная. В эпоху развития интернета и соцсетей возможности реализации одной из главных способностей человека – к стихийной самоорганизации – возросли неизмеримо. Быстрота этой самоорганизации – примета современности. Философия и социология все чаще рассматривают именно коммуникацию как главное основание сообщества, его солидарности, игнорируя все другие признаки: территорию, институты, ресурсы.
Сообщества порождаются коммуникацией и исчезают с исчезновением коммуникации. Их устойчивость – это устойчивость коммуникативных/диалогических связей, их эффективность – это плотность связей, интегративность. Язык сообщества становится тем кодом коммуникации, который порождает специфический мир этого сообщества.
При этом современное понимание комьюнити включает важные «традиционные» черты: взаимность, «естественную» волю, органическую, личностную, а не механическую близость акторов.
Левый философ Ж. Л. Нанси, автор книги «Непроизводимое сообщество», утверждает, что в современную эпоху крупные объединяющие проекты больше невозможны, специфические язык и миф, созданные ими институты больше не существуют, но потребность «бытия-вместе» в обществе победившего индивидуализма и разъединенности сохраняется, это со-бытие часто проявляется как чисто манифестационное и декларативное, не имеющее определенной цели. В то же время именно в силу своей коммуникативной природы комьюнити сохраняют огромный потенциал для быстрой мобилизации и совместного действия.
Сообщества – это форма социальности, характерная для метамодерна[2].
Подходит к концу эпоха постмодерна с ее демонтажом метанарративов[3] (какими были большие проекты социального строительства вроде коммунизма и национал-социализма; сегодня на наших глазах разрушается, возможно, последний метанарратив – либеральная демократия и капитализм), с ее иронией, моральным релятивизмом и нигилизмом. Возвращаются классические ценности, но в новой форме, ведь их модернистское понимание больше невозможно: оно стало бы возвращением к тоталитаризму. Именно на базе сообществ сегодня лучше всего возможен этот метамодернистский синтез, когда классические ценности вновь становятся частью культурного кода, но уже очищенные от модернистской наивности и постмодернистского скепсиса. Идеализм, энтузиазм, коллективизм сегодня снова возможны, в том числе как основа социального строительства, но уже с готовым антидотом к новой тоталитарной (анти)утопии, к построению нового «концлагеря».
Сама логика исторического развития цивилизации и культуры делает сообщества наиболее перспективной и эффективной на сегодняшний день формой взаимодействия людей. А в их многообразии заложена колоссальная сила, основанная на динамичности и гибкости.
[1] Это разделение было впервые введено социологом Ф. Теннисом, активно использовалось М. Вебером и до сих пор применяется в науках об обществе.
[2] Термин «метамодернизм» ввели голландский философ Р. ван ден Аккер и норвежский теоретик медиа Т. Вермюлен в своем эссе «Заметки о метамодернизме» (Notes on Metamodernism). Этим термином характеризуется состояние культуры в последние 30 лет.
[3] Термин философа-постмодерниста Ж.-Ф. Лиотара. Им обозначаются социокультурные доминанты, властные установки, реализованные в социальных институтах и структурах и легитимизирующие эти институты и структуры, а также соответствующие им язык и тип рациональности.