Эпоху фазового барьера всегда сопровождает деградация. Как правило, она нарастает волнами – от одного поколения к другому. Связано это с тем, что общество всегда развито неравномерно и имеет внутри себя много различных укладов. Поэтому более развитые регионы страны, где предпосылки к новой фазе развития вызревали быстрее, раньше подходят к фазовому барьеру, а другие регионы, оставшиеся пока жить в старом укладе и только накапливающие еще необходимые предпосылки, отстают.
Если через фазовый барьер не удается перейти за одно поколение и общество проваливается в ловушку фазового барьера, то эти более передовые регионы, первыми подошедшие к барьеру, первыми и проваливаются в нее, образуя социальную химеру. Химерой, по выражению историка, исследователя этносов Л. Гумилева, называют неустойчивые социальные конструкции, состоящие из разных социальных обломков прошлого и нового времени, часто привнесенных из другой культурной среды, которые пытались синтезировать в поисках новой системы связности, но неудачно. Недолговечные варварские королевства эпохи раннего Средневековья – типичные примеры таких социальных химер. Все химеры не имеют исторических перспектив и погибают.
Химеры не останавливают деградационные процессы, наоборот, в их лоне те протекают наиболее динамично (и только некоторые из них удается приостановить, что создает иллюзию устойчивости), так как они далеки от нужного типа связности, которую подразумевает новая эпоха. Как правило, такой тупик возникает из-за того, что ставка в построении новой связности делается на неверные для данного перехода культурные основания. Став их носителями, поколение, первым вступившее на путь социальных изменений, превращается из прогрессивного (на что оно было ориентировано изначально) в наиболее «больное», так как внедряет в общество культурные поведенческие паттерны, ведущие общество в тупик.
Таким образом, возникает ситуация, когда первое поколение, попытавшееся совершить фазовый переход, оказывается как бы в наибольшей степени «зараженным тяжелой, смертельной». Во многом в таком положении оказалась московская агломерация: регион, первым подошедший к фазовому барьеру, но подхвативший неверные для идущего фазового перехода паттерны поведения, связанные с конкуренцией и потребительством. Очищение будет идти нелегко, так как эти поведенческие паттерны уже транслируются здесь новому поколению, удерживая регион в тупике постиндустриального фазового барьера.
Историки заметили, что эпоха фазового барьера длится около 70-90 лет, после чего деградация приобретает уже необратимый характер, который может быть остановлен только модернизацией, часто происходящей извне. Это видно из археологических данных и других исторических источников. Например, в эпоху фазового барьера в Древнем Риме были введены совершенно новые типы отношений между императором и сенатом: доминат[1], больше напоминавший по характеру восточные деспотии, чем предшествующий ему римский принципат[2]; распространились новые формы зависимости, появились новые формы религиозной жизни: пришло христианство; многократно вырос бюрократический аппарат, который во многом и подломил государство, так как такую нагрузку не смог нести народ империи, и так далее.
Хотя многие элементы этой социальной конструкции позднее легли в основание западноевропейской формы организации феодального общества, в целом конструкция оказалась неустойчивой: Римская империя не устояла перед готским восстанием, вылившимся в ожесточенную Готскую войну 377-378 годов в восточных пределах империи, надломилась, после чего уже неотвратимо катилась к своей гибели, раскололась на Западную и Восточную Римскую империю, и вскоре Западная Римская империя пала под ударами вестготов под предводительством Алариха. Рим, восемь веков простоявший неприступной столицей, был взят и разграблен. Из жителей Рима уцелели только укрывшиеся в соборе Святого Петра. Жестокая расплата за неспособность пройти фазовый барьер.
В 70-90 лет эпохи фазового барьера укладывается три-четыре поколения (в зависимости от того, каким считать время жизни и доминирования одного поколения – 20 или 30 лет; об этом спорят до сих пор). Как уже говорилось, попытки преодоления фазового барьера осуществляются поколениями. Первое поколение, сделав ставку на неверные культурные предпосылки и паттерны поведения, реализует свое видение первые 25-30 лет. Но это не приводит к преодолению барьера.
В следующие годы инициатива в преодолении барьера переходит к иным социальным группам, часто связанным с другими регионами, которые за это время только подошли (с неким опозданием/сдвигом фаз) к фазовому барьеру. Именно они и составляют костяк нового поколения, осуществляющего новую попытку перехода (потому что не так сильно заражены тупиковыми поведенческими паттернами, характерными для регионов, где доминировало первое поколение перехода), захватывая ключевые позиции, в том числе и в столицах соответствующих стран.
Сейчас в России мы наблюдаем ту же картину. Первое поколение не смогло заложить основу для перехода через фазовый барьер, так как поставило во главу угла неверные культурные нарративы и формы связности. Но им часто трудно признать это, ведь этим (обанкротившимся, как сейчас стало понятно) идеям они посвятили всю свою жизнь. Признать, что они всю свою жизнь вели страну не в том направлении, способны немногие. Поэтому это поколение не способно сделать новую попытку перехода, опираясь на новые культурные основания. Это может сделать только новое поколение. Сейчас мы видим, как инициатива переходит к нему. Будет новая попытка перехода. Но на что поставят на этот раз? Если ставка будет выбрана верно, обществу удастся перейти через фазовый барьер, если нет – через 25-30 лет все повторится снова.
Но деградация к этому времени станет еще больше, так как «больными» и «зараженными» окажутся уже и эти новые группы, связанные со второй попыткой перехода, причем хаос, вносимый этими тупиковыми поведенческими паттернами, получит разнонаправленный характер, создавая еще более высокий уровень турбулентности и неразберихи.
Нарастая, деградация затронет многие сферы жизни. В управлении будет наблюдаться неадекватный рост бюрократии и соответствующих социальных слоев, с ней связанных, так как проблемы в управлении очевидны все более и более, а неверное направление работы с вызовами эпохи только усиливает рост неуправляемости, и это компенсируют ростом бюрократии, которая, по мнению элиты, поможет справиться с нарастанием хаоса. В итоге люди, как и в Риме, могут не выдержать налоговой нагрузки и нарастающей бедности, что приведет в конечном итоге к падению государственности или резкому ослаблению оного.
Будет продолжать деградировать образование, так как связность, при которой подошли к фазовому барьеру, обеспечивавшая технологический и культурный уровень общества в былое время, уже разрушена. Будут потеряны многие технологии. Произойдет также деградация идеологической сферы, так как уровень технологий и идеологическая сфера связаны между собой. Примитивизация технологий и экономики потянет за собой и примитивизацию идеологий у носителей данного культурного пространства, и мы можем неожиданно оказаться в окружении идеологических парадигм середины ХХ века: опасность реанимации фашистских идеологий, например, отнюдь не иллюзорна.
Общество эпохи фазового перехода живет одновременно в двух противонаправленных потоках: прогресса и деградации. Мы ощущаем на себе обе эти тенденции, а разные общественные силы склонны использовать энергию противоположных потоков. Чтобы избежать разрушительных последствий перехода и войти в будущее в числе лидеров, нужно выбрать верное направление развития: навстречу будущему.
[1] От слова dominus – «господин».
[2] Принцепс (princeps) – первый в списке сенаторов; высший правитель Рима был первым среди равных.